Активисты Мерец в день праймериз. Photo by Yonatan Sindel/Flash90
Лев Авенайс. Как пройти в кнессет?
Через пару дней будут поданы в Центризбирком партийные списки, и мы узнаем всех кандидатов поименно. Подозреваю, что большинство имен – во всяком случае, в «старых» партиях,- будут состоять из хорошо знакомых имен. И когда в Ликуде гордо заявили, что в первой десятке три новых имени, то ничего, кроме улыбки, это понятие «новых» вызвать не могло. Эти «новые» — бывший министр образования Гидеон Саар, пропустивший одну каденцию, министр абсорбции Йоав Галант, переметнувший в Ликуд из другой партии, и экс-мэр Иерусалима Нир Баркат.
В связи с этим вновь встал вопрос: как лучше проводить внутрипартийный отбор? Почему-то считается, что самый демократичный способ избрания кандидатов от партии – это праймериз. Действительно, что, казалось бы, может быть демократичнее? Каждый член партии приходит на избирательный участок, получает список всех претендентов, и галочками помечает в этом списке определенное количество наиболее желаемых для него будущих парламентариев. В Ликуде с ставят 12 галочек, плюс галочка против фамилии кандидата на репатриантское место. Вообще система праймериз, впервые примененная в Аводе в 1992 году, от выборов к выборам совершенствовалась. В списке предусматриваются и персональные места — на усмотрение председателя партии, и места для женщин, и место для представителя репатриантов, причем репатриантом, как оказалось в этом году, может считаться человек с 34-летним стажем жизни в Израиле. Есть бронь и для представителей регионов, которых выбирают уже не все члены партии, а только члены Центра партии.
Партии, в которых проходят праймериз (а из более-менее «солидных» партий таких три – Ликуд, Авода и в этом году впервые – МЕРЕЦ), охотно критикуют соперников, где людей в список «назначает» «хозяин» партии – самолично или с помощью неких опереточных комиссий. Дескать, и эти люди говорят о демократии!
Честно скажу, не знаю, какая система лучше. Ну, судите сами. Предположим, я член Ликуда. И вот я прихожу на избирательный участок. Передо мной список из примерно сотни кандидатов. Я должен отобрать двенадцать. Каким принципом буду руководствоваться я, «свободный» избиратель? «Свободным» на языке политтехнологов называется избиратель, не принадлежащий ни к одному внутреннему лагерю и не имеющий на руках уже спущенный кем-то сверху список людей, которых надо пометить галочкой. Естественно, я буду руководствоваться принципом отца дяди Федора из знаменитого мультфильма: «Тебя я знаю, а кота вижу в первый раз». Разумеется, я помечу двенадцать известных политиков. По крайней мере, знаю, чего от них ожидать. Откуда мне знать, какие депутаты выйдут из людей, имена которых мне ничего не говорят, даже если о них есть несколько строк «объективки». Поэтому трудно, почти невозможно пробиться через игольное ушко общих праймериз. Новые лица в большие партии приходят обычно через бронированные места для регионов. Причем в основном — в результате хитроумных сделок и договоренностей. Именно так в Кнессете прошлого созыва оказался легендарный Орен Хазан – «инфант террибл» нашего парламента. А ведь тоже «новый» был!
В МЕРЕЦе процесс обновления регулируется уставом, ограничивающим, если я не ошибаюсь, пребывание в кнессете тремя каденциями (мне это запало в память, а отыскать подтверждение в Гугле мне не удалось). Ну и что? В результате последних праймериз в первой – реальной — пятерке лишь одно новое имя, и то — на пятом месте.
В партиях «недемократических» (кавычки обязательны) с ротацией дело обстоит формально чуть получше. «Текучесть кадров» здесь побольше. Но, как правило, это просто за счет того, что лидеры удаляют из списков бывших депутатов, чьей работой они недовольны, или просто не поладили. Иногда из этих списков уходят приглашенные «селебритиз» из других сфер – армии, академии, СМИ, – разочаровавшиеся в парламентской деятельности. Уходят легко и спокойно – ведь перед ними открыты широкие возможности в других сферах деятельности. Так ушел, например, из НДИ и политики журналист Шарон Галь, побыв в депутатах чуть больше года и поняв, что ему нечего делать в кнессете.
Большинство новичков приходят в кнессет из вновь возникших или небольших партий. Там набор кандидатов в списки происходит по принципу громкого имени или личной дружбы с лидером партии.
Первая попытка женщины-харедит попасть в Кнессет, в партии Авода. Соратники Михаль Черновицки в день праймериз, фото: ФБ Михаль Черновицки.
Каждая партия стремится заполучить в свой список знаменитость, которая, якобы, должна повысить электоральную ценность партии. Как ни порадоваться за Бени Ганца, отхватившего в последние дни в свой список двух «новичков» в политике: популярнейшую телеведущую Мики Хаймович и председателя Гистадрута Ави Нисанкорена! Эти имена вполне могут повысить «акции» партии на пару мандатов. Авигдор Либерман в надежде на голоса репатриантов, пригласил в свою команду двух широко известных русскоязычной аудитории медийных персонажей: журналиста Евгения Сову и шоумена Илью Аксельрода. Оба они хорошо известны всем слушателям радио РЭКА, а ведь именно контингент этих слушателей и является базовым электоратом НДИ.
Почему-то считается, что когда в кнессет приходят новые лица – это хорошо. Но проблема Израиля, да и других малых стран, в том, что в Израиле нет института «выращивания» депутатов. Поэтому, сплошь и рядом в кнессете оказываются случайные люди. Наиболее вопиющий пример был с партией «Цомет» на выборах 1992 года. Лидер партии Рафаэль Эйтан рассчитывал на пару мандатов, но по закону надо заполнить список кандидатов. Он и записал в него совершенно случайных людей, сейчас уже и не узнаешь, по какому принципу. Но неожиданно «Цомет» получил 8 мандатов. Так в депутатах, а затем и в министрах оказался Гонен Сегев. Впоследствии он был осужден за контрабанду наркотиков, а сейчас отбывает длительное тюремное заключение за шпионаж в пользу Ирана. Вот такой был «новый» депутат.
В США процесс роста политика запрограммирован. Человек, как правило, проходит сначала ступень муниципальной политики, затем занимается партийной деятельностью на уровне штата, и лишь затем попадает в конгресс. Политика становится его многолетней профессией, до тех пор, пока он не проиграет выборы или не уйдет на покой. В Конгрессе США есть много малоприятных людей, но уж почти нет непрофессионалов, каковых у нас, увы, немало.
Если вы спросите меня, как сделать так, чтобы в израильскую политику приходили не просто новые, но достойные лица, отвечу просто – не знаю. Полагаю, что специалисты изучали мировой опыт, но вряд ли он нам подходит. В Латвии, например, праймериз нет, и выборы тоже проходят по партийным спискам. То есть люди голосуют за партию. Но одновременно, избиратель помечает определенное количество депутатов от той партии, за которую он проголосовал. Получаются такие «праймериз», совмещенные с выборами в парламент. Впрочем, имидж парламента (Сайема) у граждан Латвии не многим лучше имиджа нашего кнессета — у нас.
А каков имидж нашего кнессета – не мне вам говорить…
Так что, будучи по натуре скептиком и пессимистом, я уже смирился с нашей избирательной системой. По-моему, после неудавшегося эксперимента с прямыми выборами главы правительства, с нею смирились уже все. Во всяком случае, ни о каких предложениях ее реформы я в последние лет пятнадцать не слышал. Если, конечно, не считать постоянные игры с электоральным барьером. Но это уже совсем другая тема. https://relevantinfo.co.il/new-deputat/?fbclid=IwAR1uqtgBiGEHv_-woaAU7f0YtA02_DAJz0Xl_cWY8Xm7CQ1RXhoRNf2H5XE