Царское ноу-хау

Так выразился через много лет после Первой мировой войны профессор академии Генштаба и царский генерал Николай Головин. Руководство страны основывалось на том, что 80% всего населения России было занято в сельском хозяйстве, и такая рабочая сила не могла не обеспечить хлебом многомиллионную армию. Однако массовый призыв в армию из числа крестьян спровоцировал кризис, когда в 1916 году валовый сбор хлеба, круп и картофеля упал на 28% относительно последнего предвоенного года. Ничего удивительного в этом не было: крестьянский труд в России тогда был преимущественно ручной, и призыв в армию даже одного мужчины из семейства ощутимо снижал урожаи. Масла в огонь подлил еще и товарный дефицит по причине перевода большинства заводов и фабрик на военные рельсы. Следствием стали спекуляция, взлет цен, черный рынок и разгон инфляции. Именно тогда возникла крамольная мысль о введении твердых цен на хлеб, карточной системы и, как апофеоз всего, о изъятии зерна у крестьянства. Заметим, что идея принадлежала Генштабу и родилась она в 1916 году, за три года до ленинского декрета 11 декабря 1919 года о продовольственной разверстке. То есть принудительное изъятие «излишков» у крестьян было не советским, а царским ноу-хау, которое большевики в дальнейшем «творчески» переосмыслили.
Царское правительство оформило продразверстку в документальном формате в декабре 1916 года, и оно предусматривало изъятие крестьянского хлеба по твердым ценам с дальнейшим распределением по нуждающимся. Но хорошо было на бумаге, а на деле сработало все не лучшим образом. Ценообразование не соблюдалось, карточную систему вообще не ввели ввиду технических трудностей, а самые большие трудности были с транспортной системой. Железнодорожный транзит не справлялся с громадным потоком военных перевозок, что серьезно тормозило распределение крестьянского урожая по стране.

1917 год. Призрак голода

Хлебные очереди в Петрограде в феврале 1917 года стали одним из символов и причин революционного настроения в России. Но это не было уникальным столичным явлением. Центральная часть страны также страдала от хронической нехватки продовольствия в городах. А ведь именно в городах были сосредоточены военно-промышленные предприятия, занятые на жизненно важном для страны производстве. Брянский машиностроительный завод, производящий снаряды и железнодорожную технику, в начале 1917 года был обеспечен продовольствием всего на 60%. Издание «Профиль» в тематическом очерке приводит в этой связи телеграмму главы Пензенской губернии:
Из Тамбова архиепископ Кирилл вторил в феврале 1917 года:
Кроме этого, в Петроград стекалась информация о надвигающихся «хлебных бунтах» и скором «смущении православного народа». Стоит отметить, что и Тамбовская, и Пензенская губернии в предвоенное время всегда имели излишки продовольствия и щедро делились ими с другими регионами России.

С приходом к власти Временного правительства появился законодательный акт «О передаче хлеба в распоряжение государства», в соответствие с которым закупки должны быть организованы по твердым ценам. Причиной такого жёсткого шага стал анализ работы царского правительства за предыдущие несколько месяцев. За это время удалось заготовить 46% от необходимого объема продовольствия. На страну все отчетливее надвигался голод, и без насильственного распределения продуктов между нуждающимися избежать его было трудно. Однако в 1917 году критическая ситуация только усугублялась. Летом случился очень неравномерный урожай, а слабая транспортная сеть не позволяла оперативно перебросить продовольствие из «сытых» регионов в нуждающиеся. Разруха в стране не позволила вовремя отремонтировать паровозный парк, и осенью в депо простаивала третья часть локомотивов. Регионы слабо повиновались требованиям Временного правительства – Рада Киева, к примеру, вообще запретила вывоз хлеба за пределы Украины. В Сызрани местные власти кардинально решили проблему и захватили баржу на Волгу со 100 тыс. пудами зерна, которые шли на нужды фронта. Заметим, что Самарская губерния, куда входила Сызрань, в довоенное время была в общероссийских лидерах по накоплению излишков хлеба.

Точкой невозврата стал продовольственный кризис в армии. К сентябрю 1917 года правительство отправило всего 37% хлеба от необходимого объема. И это для 10-миллионной армии, у которой в руках было оружие.

Конвульсиями Временного правительства выглядели указы, запрещающие, к примеру, выпечку белого хлеба и булочек, дабы сохранить драгоценную муку высшего сорта. Города погружались в голодную катастрофу осени-зимы 1917 года…

Голодное наследство Ленина

Думается, что Владимир Ленин до конца не осознавал, в каком состоянии досталась ему страна. Бежавший Керенский в Зимнем дворце оставил пометку на страницах доклада о положении с хлебом в столице: «Хлеба на ½ суток!» На первых порах революционному правительству помог эшелон с зерном из Уфимской губернии, который собрал большевик Александр Цюрупа. Именно он как-то стабилизировал кризис на несколько дней октября. Говорят, за такую инициативность Цюрупу на несколько лет назначили народным комиссаром продовольствия РСФСР. Ленин видел решением сложившейся ситуации в сокращении многомиллионной армии с возвращением мужчин обратно в села. Однако ситуация продолжала усугубляться, и до весны 1918 года большевистское правительство продолжало насильственную закупку хлеба по заведомо заниженным ценам. Собрать при таком хищническом отношении удалось всего 14% от требуемого количества, а апреле 1918 года сборы упали до минимальных 6,97%. К тому времени Украина находилась под оккупацией немцев, хлебом не была обделена, но делилась им совсем не с Россией. Дон с Кубанью накопили такие объемы продовольствия, которого хватило бы на пару лет питания Нечерноземья с Москвой и Петроградом, но здесь не обошлось без политики. «Кубанская республика» и «Всевеликое войско донское» блокировали поставки хлеба и вели рьяную антибольшевистскую деятельность.
В итоге с крестьянами Поволжья и Черноземья Ленину пришлось торговаться, выменивая хлеб на промышленные товары. В ход шли гвозди, нитки, мыло, соль и тому подобные продукты первой необходимости. Для этой цели в марте 1918 года правительство выделило целый миллиард рублей, рассчитывая получить в итоге 120 млн. пудов хлеба. С крестьянами в итоге не удалось договориться – они рассчитывали получить за хлеб гораздо больше, да и состояние железных дорог не позволило оперативно перевозить хлеб в голодающие регионы. Удалось собрать только 40 млн. тонн, которых явно не хватало главным городам России: Петрограду и Москве. В столице с мая 1918 года началось массовое поедание лошадей, а в течение первого полугодия в город поступила всего четверть продовольствия относительно довоенного времени.

Разруливать сложившуюся ситуацию либеральными методами у большевистского правительства не получилось. И тогда на помощь пришел Иосиф Джугашвили. В то тяжелое время он трудился в царицынском Чокпроде (Чрезвычайный областной продовольственный комитет) и отвечал за переброску хлеба из Поволжья и Северного Кавказа.

Когда Джугашвили познакомился с ситуацией на месте, то охарактеризовал её двумя словами: «Вакханалия и спекулянтство», — и принялся железной рукой наводить порядок. Он писал в Москву:
И поначалу все шло хорошо: с юга в крупные города России пошли 2379 вагонов, груженных зерном. Ситуацию испортили казаки атамана Краснова, когда перерезали транспортную артерию, по которой хлеб шел на север. Над городами снова нависла угроза жестокого голода…

Зерно — фронту. Продразвёрстка в России. Идея продразвёрстки во время голода казалась спасительной.

Прибытия продуктов не предвидится

«Запасов хлеба на Северном Кавказе много, но перерыв дороги не дает возможности отправить их на север, до восстановления пути доставка хлеба немыслима. В Самарскую и Саратовскую губернии послана экспедиция, но в ближайшие дни не удается помочь Вам хлебом. Продержитесь как-нибудь, через неделю будет лучше…» — писал Иосиф Сталин из Царицына отчаявшемуся Ленину.
Как упоминалось в предыдущей части цикла, будущий лидер СССР был отправлен на юг России на сбор продовольствия для городов севера страны. А ситуация в них действительно была катастрофическая: к 24 июля 1918 года в Петрограде пять дней подряд не выдавали продовольствия населению. Гражданская война охватила летом Самарскую губернию, которая издавна была житницей России, и поток зерна в столицу фактически иссяк. В августе удалось завезти в Петроград всего 40 вагонов при минимально требуемых ежемесячных 500. Владимиру Ленину даже предлагали закупать хлеб за рубежом, расплачиваясь золотой казной страны.
Интересно проследить рыночные цены на хлеб в новой большевистской России. При средней заработной плате в 450 рублей в январе 1919 года в Пензе пуд муки продавался за 75 рублей, в Рязанской губернии уже за 300 рублей, в Нижнем Новгороде – за 400 рублей, а в Петрограде отдавать приходилось больше 1000 рублей. Голод, как всегда, щадил только избранных судьбой, то есть богатых – они почти не ощущали дефицита продовольствия. Бедняки голодали практически поголовно, а средний класс мог себе позволить сытно поесть только пару-тройку раз в месяц.

В попытке переломить существующую ситуацию 1 января 1919 года собрали Всероссийское совещание продовольственных организаций, расположенных на территориях, подконтрольных большевикам. Ситуация полной безнадежности на этом совещании была дополнительно омрачена пермской катастрофой, случившейся за несколько дней до форума. Причиной её стал Колчак, захвативший в Перми около 5000 вагонов с топливом и продовольствием.
Итогом совещания стал Декрет от 11 января 1919 года, вошедший в историю под названием «О разверстке между производящими губерниям зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства». Принципиальным отличием от всех предыдущих декретов в новом было положение о том, что брать с крестьян хлеб необходимо не столько, сколько они смогут дать, а сколько нужно взять большевикам. А новой власти необходимо было много хлеба.

Советская Россия в осаде

Продовольственная база красных в Гражданской войне в период 1918-1919 годов была совсем плачевной: треть населения проживала в Москве и Петрограде и занята была совсем не на сельскохозяйственных работах. Кормить их просто было нечем, цены на продукты росли как на дрожжах. За 11 месяцев 1919 года цены на хлеб в столице выросли в 16 раз! Красная Армия требовала новых солдат, а брать их приходилось из сельскохозяйственной зоны, ослабляя её продуктивность. При этом белые обладали гораздо большим продовольственным потенциалом. Во-первых, не было в тылу городов-миллионников, требующих гигантских объемов хлеба. Во-вторых, Кубань, Таврия, Уфимская, Оренбургская, Тобольская и Томские губернии, находившиеся под контролем Врангеля, Колчака и Деникина, исправно поставляли продовольствие и для армии, и для горожан. Во многом декрет 11 января 1919 года был вынужденной мерой большевиков – в другом случае продовольственный коллапс был бы неизбежен.
Какие расчеты приводило руководство при разработке логики разверстки? В губерниях, которые были богаты собственным хлебом, на душу населения приходилось примерно 16-17 пудов хлеба в год. Крестьяне в 1919 году не голодали – они просто держали хлеб у себя, не желая делиться с горожанами, так как твердые закупочные цены были ниже рыночных в несколько десятков раз. Поэтому в правительстве решили, что отныне на каждого жителя села будет 12 пудов хлеба в год и не больше. Все излишки изымались в пользу государства по мизерным ценам, а чаще всего бесплатно. Каждая губерния получала из Центра нормативы по сбору хлеба с подконтрольных территорий, а местные правители разверстывали эти цифры по уездам, волостям и селам.

Сельские советы, в свою очередь, распределяли нормы сдачи хлеба по отдельным хозяйствам и дворам. Но в такую идеальную схему внесли коррективу два фактора – гражданская война и нежелание крестьян делиться продовольствием. В итоге под удар попали Самарская, Саратовская и Тамбовская губернии – в них военные действия были не столь интенсивные, как в других регионах. Ярко эта ситуация проявилась на Украине. У большевиков были очень масштабные планы по «отчуждению хлебов» богатейшего края, но сначала мятежи Григорьева и Махно, а потом наступлении армии Деникина поставили крест на планах. Удалось собрать с Украины и Новороссии только 6% от первоначальных объемов. Пришлось брать хлеб с Поволжья, и это оказалось страшным временем для населения региона.

Жертвы Поволжья

«Знаем, вас могут убить, но если вы не дадите в Центр хлеба, мы вас будем вешать». Такой самоубийственный ответ получило руководство Саратовской губернии на просьбу снизить нормы выдачи продовольствия. Но даже такие драконовские меры не позволили собрать больше 42% от предполагаемой нормы. Хлеб буквально выбивали из несчастных крестьян, порой ничего не оставляя в хозяйственных закромах. А последующий 1920 год оказался крайне неурожайным по причине засухи и отсутствия посевных запасов зерна. Власти пошли на милость и снизили нормы продразверстки в два-три раза, но было поздно – голод накрыл Поволжье. Большевики кинулись в Нечерноземье и выбили из несчастных сразу в 13 раз больше хлеба, чем получалось ранее. Дальше в ход пошли отбитые у Колчака территории Урала и Сибири, а также занятые регионы Северного Кавказа.

О разрушительных масштабах Гражданской войны очень наглядно говорит пример Ставропольской губернии, которая в предвоенное время производила более 50 млн пудов хлеба. Продразверстка обязала в 1920 году собрать с губернии 29 млн, а на деле удалось выбить только 7 млн. Внес вклад в общий голод и Врангель, который продал за границу всего за 8 месяцев 10 млн пудов крымского зерна. Оптимистичны были итоги продразверстки на берегах Днепра, где удалось собрать более 71 млн пудов, но и тут мешали бандиты Махно, а также слабая транспортная сеть. Невозможность транспортировки собранного зерна снова стала острой проблемой для большевиков – для перевозки привлекались даже пассажирские эшелоны.

Итоги продразвёрстки неоднозначны и жестоки. С одной стороны – голод Поволжья и зверства бойцов «продармии», а с другой – снабжение жизненно важных регионов страны продовольствием. Хлеб большевикам удалось более или менее равномерно распределить по всем подконтрольным губерниям и городам. Государственный паек в 1918 году покрывал лишь 25% потребностей горожан в питании, а спустя два года он обеспечивал уже две трети. На Сормовском заводе вообще, похоже, не слышали о голоде. Всю Гражданскую войну заводчане срок в срок получали хлеб и даже несколько раз чуть не поднялись бунтовать, когда качество муки в пайке вдруг снизилось.

Продразвёрстку удалось отменить только после уничтожения главных сил Белой армии, когда потребность в продовольствии была стала не столь острой. «Мы фактически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянства продовольствия, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих… Иначе победить в разоренной стране мы не могли», — так вспоминал мрачную историю продразверстки Владимир Ленин. Однако зерно уходило не только к военным и рабочим. Обеспечивали изымаемым у крестьян хлебом всех проживающих в городах кормящих матерей и беременных женщин. А к концу 1920 года пайками кормили 7 млн детей в возрасте до 12 лет. Одно известно точно: продразверстка спасла миллионы жизней. А сколько по её вине погибло от голода, до сих пор неизвестно.

По материалам «Профиля» и «Российской газеты».